Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы] - Сергей Трахименок

Возле пятиэтажек текла своя жизнь: сидели в беседках женщины, играли с теневой стороны дети, прогуливали собак мужчины, машины сновали туда-сюда, и никому не было дела до лазающего по склону моста Внучека. Никому, кроме… кроме старушки, внимательно наблюдавшей за ним из беседки частного дома, расположенного поодаль начала бетонной лестницы.

Беседка, из которой старушка осуществляла сие оперативное действо, густо заросла виноградником по бокам, но сверху лозы было меньше, и у нее складывалось иллюзорное представление о том, что наблюдение ведется скрытно, тогда как Федя видел ее «пост» сверху.

Федино оперативное мышление, дремавшее два года, тут же восстановило недостающие звенья, связало старушку с лейтенантом-молчуном, и он спустился вниз по лестнице.

— Добрый день, — сказал он и растянул на своем лице улыбку контактности, так выручавшую его когда-то.

Но, видимо, от забора, где он находился, до беседки было достаточно далеко, старушка не разглядела улыбку, и до нее не дошло, какой хороший парень желает с ней поговорить. Старушка, поняв, что разоблачена, птицей выпорхнула из беседки и понеслась к дому, не позволив Феде закончить фразу и пожелать ей еще здоровья и долгих лет жизни.

— Эх, бабуля, — вырвалось у него слово, никак не подходящее для установления контакта.

Но долго огорчаться у забора ему не пришлось, из-под крыльца дома на него покатился огромный рычащий шар. Ежу было понятно, что зверя распирало желание разорвать Федю на куски, и он, несомненно, сделал бы это, если бы не короткая цепь. Она рванула его за горло и опрокинула на спину. Пес захлебнулся на какой-то момент, но вывернулся, стал на лапы и залился таким оглушительным лаем, что через мгновение к нему подключились собаки близлежащих дворов.

«Не получилось, — подумал Федя, — теперь даже, если кто и выйдет из дома, с ним не поговоришь. Ведь он не Остап Бендер и не рискнет вынуть из кармана зеркальце, одна сторона которого выкрашена в красный цвет и которое может сойти при случае за удостоверение личности сотрудника угрозыска».

Чтобы не дразнить дальше пса, не вызывать гнева хозяев и соседей, он отошел от забора и вернулся к лестнице. Медленно поднимаясь по ней вверх, он вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд, может, это смотрела из-за занавески своего дома знакомая ему старушка, а может, кто-то другой. И этот другой имел какое-то отношение к тому, что произошло здесь позавчера. А раз так, Федя на всякий случай решил сделать то, что должен был сделать на его месте любой профессионал. Он прошел сквозь кусты, подбежал к остановке, запрыгнул в салон последним, исключив таким образом «хвост».

Проехав одну остановку, он сошел возле универсама и нырнул в толпу, что сновала вдоль торговых рядов, где продавали овощи и фрукты, «сникерсы» и «баунти», пепси-колу и шоколад, ликеры, водку и сухие вина. Зайдя за один из киосков, Федя снял с головы кепочку, сунул ее в сумку, где лежала грязная бельевая веревка, пересек мост поверху в обратном направлении и ничего подозрительного не заметил. Такое могло быть в двух случаях. Либо слежки и преследования не было, либо за ним следили профессионалы, второе, разумеется, исключалось: только и дело профессионалам, чтобы заниматься слежкой за отдыхающими.

Вернувшись домой, он обнаружил хозяйку, стоящую в странной задумчивости посреди двора.

— Что-то изменилось, — сказала она, — а что — не пойму…

— Я вас не нашел, — соврал Федя, — и позаимствовал веревку: сумка у меня упала в овраг, пришлось доставать… чуть шею не свернул… Но вы не беспокойтесь, я ее постираю.

Взяв у Тамары ведро, он начал хозяйственным мылом отстирывать веревку. Сменив пару раз воду, он стал вешать веревку на старое место.

Вернувшаяся с пляжа Магда увидела его за этим занятием и сострила:

— Зачем тебе веревка? Уж не собираешься ли ты повеситься на ней от тоски? И где это твой сосед, женишок наш? Что-то его третий день не видно?

Федя ничего не ответил ей, удивившись тому, что Тамара не рассказала о случившемся своей подруге.

Вечер он провел в своей комнате, поражаясь, что, несмотря на волнения и пребывание на солнце, у него нет головных болей. То ли он, как когда-то говаривал Мишка, адаптировался, то ли стрессовая ситуация отодвинула его болезнь на третий план.

Он уснул с мыслью, что завтра, наконец, пойдет на пляж и с этого дня будет полноценно отдыхать.

Но настало утро, взошло солнце, и в дверь постучали. На пороге стояла хозяйка и какой-то небритый мужик с сумкой через плечо.

Мужика не надо было представлять, это был Мишкин брат, те же глаза, тот же овал лица, только, в отличие от младшего, старший не выглядел богатырем, видимо, работа в шахте не предполагала таких мышц, как у младшего.

— Валера, — представился мужик и протянул руку.

— Федя, — ответил Внучек, предполагая, что ему придется выдержать еще один допрос… Но этого не случилось. Наверное, хозяйка уже сообщила кое-что о Мишке.

Федя передал Валере вещи брата и оставшиеся деньги.

Валера, не считая, бросил их в сумку и сказал:

— Я подожду здесь, хозяин сейчас соберется, и мы поедем в прокуратуру.

Через четверть часа появился хозяин, но и Феде, и Валере было ясно, что в таком состоянии с ним можно было ехать только в вытрезвитель. И одно только было непонятно: с утра он успел набраться или не протрезвился с вечера.

— Михалыч, — бросил хозяину Федя по-свойски, — отдохни малость, мы тут с Валерой договорились вдвоем к следователю съездить. Я уже там был, дорогу знаю…

Выходя на улицу, они столкнулись с хозяйкой, которая без слов все поняла и бросила на Федю благодарный взгляд.

Пока ехали на автобусе, разговорились, и Валера объяснил, почему он сумел так быстро прилететь в Сочи. Оказалось, что он был в Москве в отпуске. Его жена, получив телеграмму, позвонила в Москву, и он в тот же день поехал в аэропорт.

В коридоре прокуратуры они увидели троих молодых парней, сидевших у дверей кабинета следователя, это были вчерашние Федины знакомые. Правда, сегодня на их лицах не было наглости, на вхождение Феди и Валеры в кабинет они никак не отреагировали.

Федя представил следователю Коломийца-старшего и вышел на улицу, не желая ждать в коридоре и слушать разговоры упомянутой троицы.

Валера, однако, быстро присоединился к нему.

— Едем в морг, — сказал он.

— Зачем? — возразил Федя. — Я знаю, что там нам скажут: приезжайте с гробом и свидетельством о смерти. Ни того, ни другого у нас нет.

— Ты прав, хозяйка мне адрес столяра дала.

— Я слышал о нем. Тамара говорила, что у него золотые руки.

— Золотые руки, золотые руки, — задумчиво произнес Валера, когда они входили в автобус, — руки руками, а где в Сочи дерево взять. Сочи — что тундра…

— Есть у него дерево, — успокоил его Федя, — этот столяр работает сторожем в дендрарии… Может быть, он пользуется выбракованными деревьями?

Со столяром договорились быстро. За божескую цену для лета тысяча девятьсот девяносто третьего года он взялся к завтрашнему дню сделать гроб и ящик и тут же порекомендовал другого специалиста, который мог бы гроб оцинковать и опаять. Столяр тут же позвонил ему, сообщил размеры и назвал Валере цену.

Обратно возвращались на такси: Валера прикинул расходы, денег должно было хватить.

— А с деньгами, — сказал он, — мы все сделаем… Это Мишкины.

И точно, деньги делали чудеса. Свидетельство о смерти они получили без очереди, съездили в морг, договорились о времени, когда завтра приедут за телом. В морге им сообщили «таксу за приготовление тела к дальней дороге», мужичок в клеенчатом фартуке и с опухшей физиономией предложил им сразу же договориться с ребятами из «скорой», чтобы они довезли гроб до аэропорта.

— Всего шестьдесят штук, — проронил он, — пятьдесят ребятам, десять мне — за посредничество.

— Годится, — ответил ему Валера.

Когда Валера в очередной раз стал ловить такси, Федя предложил ему ехать автобусом.

— Я понимаю, что шахтерская зарплата позволяет жить красиво, но…

— Я эти деньги Мишке на свадьбу собирал и хранить их не хочу.

— Значит, Мишка не шутил, когда говорил, что поедет к теще в Н-ск.

— Не шутил, у него действительно в Н-ске и теща, и невеста.

— Да-a, дела…

— Следователь спрашивал меня, не познакомился ли Мишка в Сочи с какой-нибудь женщиной, не было ли у него недоброжелателей в Воркуте и не известно ли мне что-нибудь о них…

— И что ты сказал?

— Что я ему мог сказать… Не мог Мишка здесь с бабой познакомиться. И не потому, что он через месяц жениться собирался. Как он сам говорил, комплекс у него… А комплекс — от болезни… Псориаз у него с детства, и он этого очень стеснялся, особенно после того, как его в армию не взяли…